или зарегистрируйтесь.
Если вы забыли пароль, то введите ваш e-mail, и мы отправим инструкцию по восстановлению на почту
Биосоциальный дальтонизм в социологии и психологии
Фундаментальные результаты биосоциальных исследований
В продолжение статьи «Алгебра корявости и доверия» [1] предлагаю познакомиться с принципиально новыми результатами смысло-физиологической диагностики, полученными с помощью цветографической эгоскопии (эгоселфи). Пути в науке неисповедимы, иногда помогает случай. Например, внимание общественности к дефектам цветового зрения (дальтонизму) привлекло крушение поезда в Швеции в 1875 году с большими жертвами из-за машиниста, который не различал красный цвет; сейчас цветовое зрение специалистов, от которых зависит жизнь многих людей, тщательно исследуется. Более того, сам термин «дальтонизм» стал метафорой в гуманитарных сферах для обозначения феноменов неразличения (синкретизма) модальностей разных культур, например, «религиозный дальтонизм», «культурный дальтонизм», «расовый дальтонизм», «этический дальтонизм». Обратимся к теме биосоциального дальтонизма в социологии и, особенно, в психологии, которую «физики» не считают наукой, а «лирики» столько в ней всего нагромоздили, что зашли в экзистенциальный если и не в тупик, то в лабиринт — точно.
В этой теме надо выделить две взаимозависимых, теоретических и практических, области знаний и умений: во-первых, это само биосоциальное содержание человека и диагностика этого содержания, во-вторых. Приведу мнение И. Мироненко, которая утверждает: «Почти все важнейшие достижения психологии XX столетия представляют собой варианты решения биосоциальной проблемы человека. Такова модель Фрейда, где четкое разделение и противопоставление биологического и социального является центральным моментом, определяющим развитие человека. Неприятие представлений Фрейда об антагонизме биологического и социального породило неофрейдизм во всех его вариантах. Как альтернатива фрейдизму возникла гуманистическая психология, в контексте которой предложены неантагонистические модели отношений между биологическим и социальным». Специалист считает, что в современной мировой науке существуют два основных подхода к понятию «социальное»: в зарубежной психологии оно доминирует в контексте дихотомии «индивид — сообщество» в противовес отечественной теории биосоциального единства человека в контексте дихотомии «человек — животное», т.е. социальной специфичности человеческой психики по сравнению с психикой животного. В итоге ее диссертационного исследования «сформулировано положение о том, что в основе психологических концепций различных школ имплицитно заложены определенные аксиоматические представления о природе человека (теоретические модели), культурно-исторические по своему происхождению, и о том, что теоретические модели, лежащие в основе разработок, а) отечественной школы и б) североамериканской и западноевропейской школ являются альтернативными друг другу относительно положений биосоциальной теории». [2]
Это были рациональные рассуждения социального психолога о биосоциальной проблеме в разных культурах, теперь обратимся к практической части, к рациональной психологической диагностике биологически иррациональных параметров человека. Не вызывает сомнений, что без надёжного инструмента трудно дать адекватную оценку иррациональной реальности людей. Более того, сложные вопросы валидности, точности и достоверности тестирования не могут быть решены в традиционной психологической парадигме абстрактного эталонного человека из репрезентативной выборки, рассмотрим этот критический аргумент подробнее.
Разные авторы соглашаются с тем, что существующие схемы интерпретаций психологических и психофизиологических исследований жёстко завязаны на специфику конкретных методик. Набор анализируемых шкал для каждой методики свой, каждая методика работает в рамках своих подходов и использует терминологию, отражающую этот подход. В качестве шкал могут выступать разнотипные категории. В одном случае эти категории как-то связаны с личностными характеристиками, в другом — с психодинамическими, в третьем — с какими-то темами, в четвертом — с возможными вариантами психологической защиты, в пятом — с типами реакций на ситуации, в шестом — с какими-то абстрактными категориями и т.д. По используемой терминологии иногда можно понять, в рамках какого подхода или конкретной методики осуществлялось исследование, а в других случаях требуются специальные знания, чтобы вникнуть в интерпретации результатов. Некоторые типологии личности очень похожи по своей сути, но при этом используют разную терминологию. Встречаются и противоположные ситуации, когда одинаковые термины в разных типологиях личности несколько отличаются, иногда даже принципиально, по своему смыслу.
Многие авторы подчеркивают необходимость наличия полярных черт у одного и того же человека, и наличия арсенала разных подходов решения проблем в зависимости от конкретной ситуации. Каждая методика работает в рамках своего теоретического подхода и использует преимущественно свою терминологию, отражающую этот конкретный подход. С другими подходами конкретная методика может совершенно не совпадать ни по терминологии, ни по задачам проведения исследования. Фактически, мы имеем дело с параллельными и взаимоисключающими методами психологических исследований. Приведу мнение декана факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова Ю. Зинченко на эту тему: «Говоря об унификации, мы затронули достаточно болезненный для всех психологических факультетов вопрос: что такое психология и какой психологии в каждом из вузов учат? Не секрет, что психология в Московском университете отличается от психологии в Санкт-Петербургском, Ярославском. <...> Поэтому проблема унификации подготовки психологов стоит не только в практической области. Прежде всего, должна быть общая модель построения образовательного процесса на факультетах психологии. Иначе мы по-прежнему будем напоминать „лебедя, рака и щуку“. Необходимо наладить диалог между научными школами. <...> Иначе, получив богатый набор знаний, психолог будет вынужден создавать собственную психологическую теорию и собственную психологическую практику». [3] От себя добавлю, что именно так и происходит в сфере психологической деятельности. В итоге методологических разрывов три вектора, обеспечивающих нашу жизнь: а) телесный — психофизиологический, б) душевный — психологический и в) социальный — морально-этический, — живут в науке и в обществе как самостоятельные субъекты, фактически игнорируя принцип целостного устройства человека.
Суть проблемы интерпретации результатов психологических тестирований, по моему мнению, очевидна: то, что доступно поэлементному рациональному пониманию в терминах общих сходств и различий при разношкальных асинхронных измерениях, является объективным иррациональным препятствием для их использования в конкретных диагностических случаях. Поэтому в профанном общественном дискурсе социологии не верят, психиатрии обосновано боятся, к психологии относятся снисходительно в основном из-за методов измерений в этих дисциплинах. Гуманитарные науки самоустранились от объективного синхронизированного измерения телесных коррелятов этических (внутренних) и моральных (внешних) структур и процессов, и тем самым отстранилась от важнейших реалий коммуникативной жизни людей и их социальных институтов. Причина — отсутствие инструментария, адекватного иррациональным нравственно-физиологическим функционалам людей. Закономерно и следствие — критическое отношение социума к социально-психологической диагностике как к деятельности, не имеющей доказательного научного объяснения для верификации их жизненных проблем.
Научный подход опирается на воспроизводимость результатов исследований. Традиционная наука построена так, что вначале ученый предполагает выявить что-то новое, затем проводит исследования, обсчитывает полученные данные, и либо подтверждает свою гипотезу, которая обретает статус теории, либо результаты отвергают первоначальную идею и попадают в мусорную корзину или оседают в ящиках письменного стола «на всякий случай», о таком варианте и пойдет речь в статье.
Научная новизна пикто-полиграфической и цветографической эгоскопии заключается в синхронизации процесса измерений разных модальностей когнитивно-графического конструирования ответов, которые рисуются компьютерной мышью (электронным пером) на экране монитора (планшета) в формате разноцветных сюжетных или абстрактных слайдов. При этом 20 раз в секунду синхронно измеряются и фиксируются психофизиологические параметры перекодирования информации из 3D пространства головы и тела человека на 2D поверхность монитора. Технологическая особенность метода позволяет доказательно измерять то, что недоступно для традиционной психологии и социологии, но что составляет важнейшие пласты в жизни людей — нравственные, морально-этические основы души человека и порождаемые в ней модели практических действий. Теперь привычные житейские и религиозные понятия из сферы душевной и духовной жизни можно косвенно измерять и сравнивать как биосоциальные оценочные суждения индивидуумов и коллективов. Следует отметить, что авторское понимание термина «душа» альтернативно его религиозной коннотации: душа относится к метафорическому феномену культуры субличностных и межличностных коммуникаций. Душа виртуальна, однако ее проявления физикальны (функциональны), и поэтому люди обмениваются понятной им информацией о том, что их душа радуется или страдает, торжествует или негодует и т.п. Тезаурус метафор и оценочных суждений о душевных переживаниях людей огромен и широко используется в религиозной, культурной и повседневной жизни.
Саму идею измерения смысло-физиологических коррелятов души подсказал мне в 2006 году известный антрополог, энциклопедист, удивительный знаток человеческой природы и социальных институтов мировой культуры Я. Чеснов (1937 — 2014) после детального знакомства с методом эгоскопии. С его участием был составлен эгоскопический тест «Душа» и проведено пилотное исследование. К сожалению, из-за его преждевременной смерти мы не успели обсудить результаты, приведенные в этой статье, он дополнил бы авторскую интерпретацию историческими и антропологическими дискурсами, всегда чрезвычайно ценными по своему внутреннему содержанию. Например, лишь одно высказанное им наблюдение о том, что в архаичных культурах «черти и аналогичные персонажи вроде колдунов считаются не имеющими спины или они полы и потому бездушны» позволили автору статьи дополнить терапевтическую работу с социальными и психосоматическими проблемами людей принципиально новым инструментом. [4]
В 2013 году в школьной «лаборатории практической биоэтики» мы исследовали актуальную тему правосознания в разных возрастных группах. Для этой НИР составили специальный тест, задания которого обсудили с учителями и согласовали с директором школы. Вопросы были простыми и касались обыденных школьных и семейных правил, отношений к себе и к другим, к справедливым и несправедливым поступкам, какими нужно быть и другим подобным темам. Тестирование школьников было двойным — бланковым и компьютерным, при этом выявилось ожидаемое расхождение (60% — 70%) результатов между ними по темам негатива: «огорчение», «я злой человек», «я и правила чужой игры», «мой враг», «несправедливый поступок». На бланке дети отмечали позитивное отношение к ним, а на компьютере выходил ожидаемый «минус» — тело, как правило, не всегда умеет врать.
Неожидаемый результат выявился при повторном тестировании детей после летних каникул. Прошло всего 3 месяца, а статистика показала индивидуальную несовместимость осенних и весенних результатов — был выявлен чрезвычайно низкий коэффициент корреляции r-Pearson (0,01-0,05) при стандартном сравнении групповых и индивидуальных результатов, как будто совсем разные школьники рисовали ответы на одни и те же задания. Директор школы пояснил: это нормально, потому что дети за лето выросли, перешли в следующий класс и стали другими. Логичное объяснение, но что-то должно быть постоянным в естественном взрослении детей, чтобы не уйти в коллективный хаос беспорядка? Эта стабильная биосоциальная модель проявилась после группирования результатов по критерию «правдивости — ложности» оценочных суждений в 2450 сравнениях: одинаковость знаков (+) позитивного или (-) негативного интуитивного (X), эмоционального (Y) и рационального (Z) отношения к теме расценивалась как искренний ответ (+++ или ---), а все остальные шесть биполярных (±) вариантов уходили в кластер «ложь». Результаты удивили: в двух одинаковых измерениях правдивые позитивные ответы были в 14%, негативные — в 6%, а все остальные 80% были (±) двусмысленными, однако частота (%) содержательных сочетаний по знаку синхронно измеренных модальностей для восьми вариантов эгосинхронов ±(XYZ) оказалась одинаковой в двух срезах. Диаграммы распределения результатов двух тестирований совпали в 98%, что говорило о достоверном, коллективно стабильном и преимущественно амбивалентном биосоциальном отношении младших школьников к темам правосознания. Максимальная доля (62%) пришлась на варианты, в которых интуитивно-эмоциональный негативизм маскировался позитивным рационализмом по типу «это мне не нравится, но я утверждаю, что нравится», другими словами, обманываю или обманываюсь.
Диаграмма № 1.
Настоящий научный сюрприз преподнесла статистическая обработка аналогичных биосоциальных тестирований, извлеченных из электронного архива автора за три предшествующих года: 572 человека, 151 тестовая тема, 6 социальных страт — младшие, средние и старшие школьники, их учителя и воспитатели, студенты ВУЗа, летчики — всего 8582 рисуночных ответа на разные темы. Следует подчеркнуть, что все исследования были добровольными, носили чисто научный характер и никаким образом не влияли на судьбы тестируемых людей, о чем они все знали. Характер распределения результатов рисуночных ответов точь-в-точь подтвердил выявленную закономерность (см. диаграмму № 2) за исключением некоторых «выскакивающих» параметров среди учеников (пунктирные линии диаграмм) относительно их отношений к разным учебным дисциплинам, что логично. Результаты взрослых испытуемых: учителей и воспитателей, студентов 5 курса и летчиков совпали практически полностью.
Диаграмма № 2.
Получен первый фундаментальный результат: в социальных стратах, разных по возрасту, по полу, по профессиональной специализации, по тематике тестов и по другим объективным различиям характер распределения моделей биосоциальных оценочных суждений и самооценок в контексте современной российской культуры подчиняется единой закономерности преобладания (80%) иррационально-рационального самообмана и полуправды по негласному правилу «врать — как дышать» по умолчанию.
Этот вывод соответствует научному критерию воспроизводимости результатов исследований: культурные коды биосоциальных оценочных суждений и биометрический инструмент их измерения адекватны друг другу в структуре нового теоретического описания — виртуальной трилемматики бытия (трилемматического материализма).
Из этих результатов логически следует второй фундаментальный вывод: правдивость бланковых методов вербальной социально-психологической диагностики вряд ли может превышать 20%, т.е. случайность выявления искренних и модально согласованных ответов приближается к 80%, что более чем в 1,5 раза превышает декларируемые в теоретической и практической психологии цифры «50 на 50». Поэтому гипотетическое психологическое и реальное распределение биосоциальных оценочных суждений в рисуночных ответах (8582 рисунка) по критерию знаковой полярности эгосинхронов ±(XYZ) существенно различаются между собой. На диаграмме № 3 два правдивых варианта ответов (-X-Y-Z и +X+Y+Z) занимают края шкалы, слева и справа, а два амбивалентных варианта располагаются в ее центре. Максимальная (50%) разница между гипотезой и фактом выявлена в эгосинхронах типа -X+(Y ±Z), в которых интуитивный негативизм отношений к темам тестирования сочетается с эмоционально-когнитивным позитивизмом ответов.
Диаграмма № 3.
Резюме
Во-первых, можно обосновано говорить о биосоциальном дальтонизме современной социологии и психологии, потому что в них отсутствует адекватное инструментальное различение морально-этического содержания в биологической и физиологической деятельности людей, и наоборот.
Во-вторых, культурально обусловленная воспроизводимость межгруппового распределения результатов нескольких исследований с помощью цветографической эгоскопии (эгоселфи) теоретически и практически позволила преодолеть биосоциальный дальтонизм в социологии и психологии, и тем самым создать научно обоснованную типологию биосоциальных моделей оценочных суждений людей по самым разным темам их жизнедеятельности; об этой системе биосоциальных координат людей будет изложено в следующей статье.
Литература и сноски
- Юрьев Г.П. Алгебра корявости и доверия.
- Мироненко И.А. Отечественная биосоциальная теория в контексте интеграции психологического знания: диссертация доктора психологических наук: Санкт-Петербург, 2004.
- Зинченко Ю.П. Психологам нужна сертификация. Статья в № 08/2007 журнала «Школьный психолог» издательского дома «Первое сентября».
- Чеснов Я.В. Человек: маска или марионетка? // Человек: Иллюстрированный научно-популярный журнал. 2004. № 3. С. 89-105.
